 |
Хроника запланированного убийства
Я часто думаю о том, как я прокрадусь в комнату, крепко-накрепко обхвачу его толстую, отвратительную в пупырышках шею. Я оторву ему голову, я пну не сожалеющей ногой его костлявое, в наростах и ссадинах тельце. Я вынесу его по частям, но нет же, не на балкон. К чему эти анонимные ритуалы? Я выйду с ним в подъезд, на лестничную клетку. Пусть тот сосед, со второго этажа в протертых трениках и с полузатухшим "Беломором" содрогнется от циничной улыбочки на моем сияющем маньячьем лице. Попытается отвернуться, вероятно, смалодушничает. "Нет, скажу, смотрите, смотрите люди. Это вам не Голливуд. Это жизнь. В ярчайших , как говорится, проявлениях". Мимо пройдет другой сосед. С хитрыми такими глазами и собакой с лицом банковского работника. Уверенно подставлю подножку. Рухнет.
Он педант, кажется. Пока не определит, что у него в точности: перелом или сотрясение - не уйдет. Плевал он, как мне кажется, на свою собаку со всеми ее наболевшими и вовсе не монетаристскими желаниями. Значит, думаю, могу на него, как на свидетеля, в ближайшие минут тридцать рассчитывать. Конечно же, стану ждать других случайных, которые "не проходите мимо". Всякий маньяк одержим шоу. Однако соседи в такое время не склонные к прогулкам. Сидят дома у ящиков, плотоядно смотрят про убийства и насилия.
Не смогу больше ждать. Ну не терпится..! Руки дрожат, сосет под ложечкой, дыхание неровное. Ну как же я этого хотела! Испытав мимолетную жалость к жертве (мать его…ах, этот хельсинский синдром), я вспоминаю сколько же я от него натерпелась. Я же весь год вот, только и делаю, что истерически вздрагиваю во снах от клацания этих дебильных кнопочек. То ли у них у всех рука тяжелая, то ли сон мой такой. Прерывистый. Мне всякий раз снятся кошмары, когда внутри у этой идиотской штуки гюрзы начинают шипеть с эротическим подтекстом. Меня трясет от это лживо-приветливой кукушки, что с некой периодичностью извещает им о том, что мол, не один ты, дурак, у экрана свой досуг проводишь. Вот, мол, еще есть. Полюбуйтесь.
Не просто любуется. Любит. Они ему дороги. Он с ними разговаривает, советуется и всё такое. Он о них говорит с улыбкой, нежно и очень ими дорожит. А меня никто не любит. А я вот очень плохо сплю по утрам. У меня сны портятся. И засыпаю, кстати, тоже фиговенько, разбуженная очередными звуковыми проявлениями его виртуальной жизни. Засыпаю с мышью. Голубой, с розовыми ушами и очень доверительным взглядом. Уж получше чем у его аськоглазых абонентов. Рыбьи какие-то.
Да, у меня Мышь вместо мужчины. Должен же хоть кто-то предпочесть меня ИМ.
ИМХО.
Я убью его. Там, в подъезде… Пауза -- это было обычное малодушие. Я же никогда прежде этого не делала, потому и убоялась теперь. Я же все терпела. Сколько я терпела? Кто об этом знает? И он об этом ни фига не думал. О своих абонентшах и прочих типах думал. Они же все типа виртуальные, клевые такие… Разнообразные. Тамагочи, черт их возьми.
А обо мне думал и терпел все мой Мышь. Слезы, пинки и все такое.
Пусть же сдохнет эта электровычислительная тварь! Я выворочу ему изумленные его гипермегабайтовые мозги. Я в аффекте распотрошу все медно-золотые хитросплетения его дорогостоящих внутренностей.
Я раздам весь этот ненужный теперь уже, безопасный и не конкурентоспособный хлам нуждающимся. Просто отдам улики Кораблеву там, Календареву, фонду АНТИСПИД, или даже председателю кооператива нашего дома. У него вид одинокий. Я пойду в программу "ПРОЭТО", я обращусь в ООН и Гаагский суд с комментариями происшедшего. Я вступлю в партию борьбы. И заявлю об этом по радио. Меня запретят и станут травить как Макашева. Тогда я стану экстремистской и уйду в подполье. Буду стрелять исподтишка и смотреть на сограждан через оптические приборы. Мне станут не доверять во всем мире и прекратят пускать в развитые страны Но я сделаю все это. Я так хочу, чтобы на меня обращали больше внимания, чем на пластмассово-неживого потерпевшего.
Я так хочу, чтоб меня любили.
|
Из "Неудачного"